О том как в 1812 году крестьяне Полоцкого уезда отбивались от французов.
Ныне мы мало представляем себе как долго оказывало влияние на жизнь местного населения разорение принесенное французами на нашу землю в далеком 1812 году.
Откроем репринтное издание книги 1882 года.«Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское и Белорусское полесье."
Здесь мы находим строки:
"Полоцк был в развалинах. Нужда была так велика, что, как передают современники, во время занятия Полоцка французами, одних Евреев умерло более двух тысяч почти с голоду."
"...В 1812 году Белорусская область потерпела страшный погром, бывший следствием вторжения в Россию и двукратного прохождения через нее несметных Наполеоновских войск и сначала отступавшей, а потом преследовавшей их русской армии. Долго не могло поправиться сельское население Белоруссии от своего погрома, да и экономические условия, в которых оно находилось, тому не способствовали. Только выход крестьян из крепостной зависимости в 1861 году и события 1863 года изменили к лучшему положение сельского населения Белорусской области..."
Таким образом лишь к спустя пол столетия затянулись раны нанесенные нашему народу европейскими варварами...
Но все это обобщения, мне же всегда были интересны субъективные впечатления людей переживших те или иные события, поэтому предлагаю обратиться к воспоминаниям местной жительницы Полоцкого уезда, которая сама отбивала в 1812 году от "пранцузов" скот своей деревни, и даже нескольких завоевателей загнала с подругой в болото, где те вероятно и потонули.
"Крестьяне деревни Девички загнали в лес за 3 острова... на четвертый остров скотину. Стерегла ее рассказчица А. Я. вместе со своей подругой Пеклой (Феклой). Однажды они обе отлучились от стада за водой к речке Червятке - притоку реки Полоты; на обратном пути издали увидели около коров французских солдат.
— А Пёклачка, — кажу, — пранцузы.
— Кiдай вёдры, бяры палкi, — крычыць тая Пекла.
Пабралi мы палкi ды бягом пабеглi к iм.
— А вы, гады! Зачым сюды прыйшлi?
А пранцузы у башмачках i чулках науцёк; яны уцякалi, а мы за iмi гналiся, тагды i мужчыны за iмi... Угналi мы пранцузау у тыя колючы (канавы). Цi асталiсь яны там жывы цi не, хто ix ведае.
Скотину пришлось перегнать по болоту в другое место, более безопасное, где находился скот соседних деревень. Вскоре весь скот не только своей деревни, но и соседних деревень Кочериги, Ступаки, Ситенец и Стодолы пригнали домой, но в тот же день в деревни понаехали из помещичьих имений французы «i давай лавiць каго спаймаюць: калi спаймаюць барана альбо подцелка, прывяжуць пярэднiя ножкi к заднiм, ды аднаго барана к другому альбо к подцелку i перакiнуць цераз каня, а спаймаюць быка цi карову, то аднаго з аднаго боку, а другога з другога боку прывяжуць i павядуць».
Назавтра после описанного случая рассказчица угнала на заре весь скот своей деревни снова в лес. Крестьяне же соседних четырех деревень не успели еще угнать своих коров, а как раз наехало много французов, и весь их скот забрали.
Далее рассказчица передает интересные подробности о том, как она стерегла в лесу скот до поздней осени, питаясь лишь молоком и орехами.
Тем временем, продолжает она, «па ycix вёсках пастаулены былi у кожнай хаце па тры чалавекi «залогау» (заложников). Cталi тыя залогi хазяевам гаварыць: «Ганiце кароу дамоу, цэлымi будуць усе». Пастаулены бьлi тыя залогi ад пранцузау, каб мужыкi работу рабiлi — i касiлi, i жалi, i малацiлi. Но крестьяне убирали хлеб не для французов...
«Як памалоцяць ноччу, так у лес занясуць, ямы павыкопваюць i бяростай абложаць, каб было на зiму што есцi, пясочак разнясуць i муравейнiку нанясуць».
«Народ усё лета, — продолжает рассказчица, — хавауся у лесе, толькi адна братовая засталася у хаце. У яе быу малы рабенак, дык з рабенкам у табар яе не прымалi, баялiся, што рабенак стане крычаць, каб пранцузы не пачулi. Усё лета яна там пражыла, шыiць бяллё на ix, доiць ix кароу... А як павышлi пасля нашы з лесу, дык i жнуць i косяць. Пакажуцца пранцузы, — каторыя стануць уцякаць, дык яны страляюць. Колькi пастралялi!..»
Когда же рассказчица возвратилась в деревню, то узнала, что «толькi у Дзявiчку адным i засталiся каровы, а то усюдах-усюдах пабралi пранцузы».
Источник: "Белорусский народ в Отечественной войне 1812 года" Корнейчик И.Е. Минск. 1962 г.
